Они долго не понимали своих бабушек и дедушек, которые на все американские военные праздники — а иногда и просто в выходные — надевают советские ордена. Теперь — понимают. После службы в Ираке и Афганистане русские рядовые Америки не стесняются своих американских наград.
Захария Бойд едва успел застегнуть бронежилет и натянуть каску. На остальное времени не было. Так что очередную атаку талибов он отбивал, не обращая особого внимания на оказавшегося рядом фотокорреспондента агентства "Ассошиэйтед Пресс" и на то еще, что самым заметным элементом его боевого гардероба оказались торчащие из-под бронежилета ярко-розовые семейные трусы с надписью "Я люблю Нью-Йорк".
Этот снимок потом обошел все газеты. Солидная "Нью-Йорк таймс" поместила фото солдата в нижнем белье на первую полосу, а министр обороны США Роберт Гейтс заметил, что искренне завидует мужеству специалиста (нижний чин, следующий за рядовым) Бойда, который внес свою лепту в создание психологического оружия нового типа.
— Да какой уж там героизм!— отмахивается рядовой Марк Бронфман, прослуживший несколько месяцев в той самой афганской провинции Кунар, где фотограф снял специалиста Бойда.— Там война идет, и если пошла стрельба, главное — побыстрее занять позицию. А успел ты надеть форму или нет — дело десятое. В Афганистане вообще на внешний вид не обращают внимания: и форму с дырками носят, и противоблошиные собачьи ошейники надевают, чтобы хоть как-то избавиться от насекомых, которых полно в каждой койке.
Марку Бронфману 23 года. Четырнадцать он прожил в Петербурге, шесть — в Бостоне. И почти три года — в армии Соединенных Штатов.
— Я, в общем-то, в армию никогда и не собирался. Мама говорила, что мы уехали из России в том числе и потому, чтобы меня в армию не забрали,— объясняет он.— Школу окончил в Бостоне, учиться дальше не очень хотелось, а работы особой не было: так, подрабатывал в супермаркете. А тут двое моих друзей решили записаться в армию. Я и пошел, за компанию. Просто посмотреть, что это такое...
Марк подписал контракт на четыре года. После курса начальной подготовки, который он очень по-русски называет учебкой, попал в 10-ю Горную дивизию, базировавшуюся в Форт-Драме, на самом севере штата Нью-Йорк.
— У этой дивизии особая репутация. Считается, что именно из Форт-Драма чаще всего отправляют в горячие точки,— говорит Марк.— Буквально через месяц после прибытия все мои сослуживцы разъехались: кто в Косово, кто в Ирак... Еще в Кувейт отправляли. А я попал в Афганистан.
Капитан, который не стал генералом
Сколько ребят из стран бывшего СССР стали солдатами армии Соединенных Штатов, точно не знает никто. Наверное, где-то в архивах Пентагона есть полный список военнослужащих с точным указанием стран их рождения, но дежурный офицер пресс-службы военного ведомства США искать такой список наотрез отказался.
— Для нас неважно, где — в России или Колумбии — родился человек, подставляющий сейчас свою голову под пули,— довольно неприветливо отрезал он и настоятельно посоветовал в следующий раз задавать вопросы поконкретнее.
Точно так же в Пентагоне опровергли все слухи о наборе в армию США ветеранов боевых действий в Афганистане и Чечне. Дежурный офицер заметил, что, во-первых, они вряд ли подошли бы по возрасту, а, во-вторых, иностранный опыт редко востребован в американских подразделениях:
— После начала операции в Афганистане к нам действительно обращались и советские ветераны, но мы даже не могли официально ответить на их письма: в США нет подразделений вроде Французского Иностранного легиона, так что иностранцев на военной службе просто не может быть.
Тем не менее президент благотворительного фонда Be Proud Раиса Чернина уверена, что в одном Нью-Йорке живут сейчас несколько сотен русскоязычных ветеранов боевых действий.
— Я в Америке больше 30 лет и могу точно сказать, что ни в 80-е, ни в 90-е мальчики из русской общины в армию особенно не стремились,— уверяет она.— Обычно подписывали контракт, чтобы армия оплатила учебу в колледже, чтобы скорее получить вид на жительство или просто легализоваться в стране. Все изменилось после терактов 11 сентября 2001 года. Это был настоящий шок, тогда очень многие всерьез решили, что пришло время защищать страну, в которой они живут.
Рядовой Бронфман с ней не согласен. По его словам, патриотические настроения далеко не на первом месте.
— Я по нашей учебке сужу: у нас было двое ребят из России, один — с Украины, еще двое — из Белоруссии. Так вот, двое, включая меня, пошли, скажем так, за компанию. Тут и деньги платят, и потом для карьеры полезно иметь в личном деле запись о службе в армии. Третий хотел мир посмотреть. А у остальных причина самая банальная: хотелось поскорее получить вид на жительство, а потом и американский паспорт. Армия — это самый быстрый, хоть и рискованный путь к документам.
Впрочем, ту же Раису Чернину, известную в Бруклине активистку русской общины, мотивы, по которым дети новых иммигрантов надевают военную форму, не слишком волнуют. Фонд Be Proud, название которого можно перевести, как "Гордись", занимается ветеранами уже шестой год. Проводит благотворительные мероприятия, собирает деньги, отправляет в Ирак и Афганистан посылки.
— Мы не осуждаем и не поддерживаем эти войны, мы просто помогаем нашим мальчикам,— объясняет Раиса.— Это же дети совсем: они идут в армию сразу после школы. И, несмотря на свою форму, все равно остаются русскими. Им легче со своими, и настоящие друзья у них тоже из бывшего Союза. Ну вот, например, у нас среди ветеранов есть рядовой американской морской пехоты Павел Морозов. Американцам бывает сложно объяснить, почему при упоминании его имени наши начинают улыбаться. А если серьезно, то среди этих ребят есть настоящие герои. Капитан спецназа Михаил Тарлавский, родившийся в Риге и погибший в Ираке, стал первым представителем нашей общины, удостоившимся высшей воинской почести в США — его похоронили на Арлингтонском национальном военном кладбище.
Родители Тарлавского перебрались в Америку еще в 1979-м. После школы Михаил начал службу в Национальной гвардии, получил военную стипендию, окончил университет. Согласно контракту, если армия платит за учебу, то выпускник обязан вернуть долг, так что вместе с дипломом о высшем образовании Тарлавский получил и погоны второго лейтенанта пехоты США. Служил в Корее и на Гавайях.
В составе 1-го батальона 5-й авиагруппы Сил специального назначения воевал в Афганистане. Потом в Ираке. Его группа была одной из первых, вступивших, как написали потом в официальных документах, "в непосредственный огневой контакт с противником". Высшие награды страны — две Серебряные звезды за исключительное мужество, и три Бронзовые. Он хотел дослужиться до генерала, поэтому не раздумывая принял предложение еще раз вернуться в Ирак. Капитан спецназа Тарлавский погиб 12 августа 2004 года в Эн-Наджафе.
Они тоже сражались за Родину
По случайному совпадению фонд Раисы Черниной провел первое официальное мероприятие с участием русскоязычных ветеранов в тот самый день, когда на Арлингтонском кладбище хоронили капитана Тарлавского. В Бруклинской мэрии чествовали молодых ребят в американской военной форме, торжественно зачитывали список: Андрей Маринович, Алексей Прессман, Майк Черняк, Даниил Гинзбург, Евгений Гуревич, Петр Капитонов, Виталий Крыжановский, Денис Красильщиков, Руслан Матвеев, Сергей Пащенко, Алекс Мерзляк, Константин Парадизов, Артем Непомнящий, Дмитрий Тлин, Сергей Тимофеев, Андрей Барановский, Виталий Зеликов...
— Тогда пришли многие нью-йоркские политики, приветственные письма прислали вице-президент Дик Чейни, сенаторы Хиллари Клинтон и Джон Маккейн,— рассказывает Раиса Чернина.— Для нас это было важно: знаете, такое официальное признание русской общины политическим истеблишментом. А ребятам — страшно неловко. Они поначалу и идти не хотели, а потом все время стеснялись, когда им аплодировали.
О войне "русские" ветераны говорить и правда не любят. Сержант морской пехоты Алексей Прессман, потерявший в Ираке ногу, о своем ранении рассказывает так:
— Я получил ранение, когда мы ехали в Багдад, чтобы забрать медицинский инвентарь. Дорога два часа, вышли на перекур, и я сразу наступил на мину. Мне оторвало левую ступню, ну и покромсало чуть-чуть... Ребята дотащили до машины. С нами был медик, но у него не было даже болеутоляющих. Вызвали вертолет, он через час прилетел, вкололи обезболивающие и привезли в полевой госпиталь в Багдаде. Там сделали первую операцию... После этого — в Штаты, там положили в хороший госпиталь, один из лучших, и уже там сделали еще три операции.
Прессман приехал в Америку из Минска, когда ему было 17. А через два года завербовался в армию, хотя не успел даже получить вида на жительство.
— Поначалу было тяжело, потому что было плохо с английским... Но, конечно, все помогали. В Ирак я попал где-то в мае 2003-го. Страха не было, просто было патриотическое настроение, что мы едем защищать страну... Мы поехали с ребятами, с которыми я давно служил, плюс пара русских друзей у меня там была. Просто едешь с теми, кого знаешь.
Проблема "национальных землячеств", знакомая каждому, кто служил в Советской или Российской армии, Америке неизвестна. Алексея Прессмана, например, после ранения вынес чернокожий солдат. Но том, что и в американской армии выходцы из стран бывшего СССР стараются держаться вместе, говорят почти все ветераны.
Фонд Раисы Черниной решал проблему интеграции по-своему: в ресторане "Националь" на Брайтон-Бич был организован сбор посылок в действующую армию. Перед этим несколько недель подряд рассылали письма местным бизнесменам, просили помощи у членов городского совета Нью-Йорка, публиковали объявления о сборе вещей и продуктов в местных газетах, покупали рекламные блоки в эфире русскоязычных телеканалов.
— В конце концов мы стали отправлять по 100 посылок в неделю. И не только для наших. Обычно пять собирали для американцев, одну — для кого-то из наших мальчиков,— рассказывает Раиса.— Собирать их приходили и депутаты городского совета, и мамы солдат. Нашим посылали семечки, русские конфеты, варенье, пряники, в общем, все, к чему ребята привыкли дома. Правда, мамы иногда потихоньку наливали водку в пакеты из-под сока, но все делали вид, что этого не замечают.
Проблем у фонда Be Proud хватает и без контрабандной водки. По словам Раисы Черниной, при том что в Америке сотни государственных и общественных организаций занимаются оказанием помощи ветеранам, "русские солдаты" со своими бедами предпочитают обращаться к своим. Странное дело, но проблемы у них очень похожи на те, с которыми столкнулись в свое время их бывшие соотечественники, отвоевавшие свое в Афганистане или Чечне: маленькие пенсии по инвалидности, жилье, деньги на образование. Многие хотят устроиться в полицию, но это непросто.
— Мы не можем решить всех проблем, но, думаю, что главное мы все же сделали,— считает Чернина.— Понимаете, русские ветераны никогда не участвовали в торжественных мероприятиях. Старики, воевавшие в Великую Отечественную, обязательно надевают награды и 9 Мая, и в американский День ветеранов, а молодые этого просто стеснялись. Но несколько лет назад мы добились того, чтобы одну из улиц недалеко от Брайтон-Бич переименовали в честь наших мальчиков. И хотя это стоило нам обвинений в том, что мы поддерживаем президента Буша и войну в Ираке, своего мы добились: улица теперь называется "Героев операции "Иракская свобода"".
Марк Бронфман говорит, что его сослуживцы, уже демобилизовавшись из армии, крайне редко надевают боевые награды просто потому, что настроения в обществе сильно изменились за последние годы:
— В 2001-м, после 11 сентября, американские флаги висели на каждом доме. И после начала войны в Ираке желтые банты — символ поддержки воюющей армии — можно было увидеть на каждой второй машине. Сейчас это скорее исключение из правила. Америка изменилась, и эта война крайне непопулярна, особенно в больших городах. Да и в русской общине, по крайней мере у нас, в Бостоне, меня не раз спрашивали, зачем я решил потратить несколько лет жизни на службу... Мол, можно было бы и бизнесом каким-то заняться.
А сержант Алексей Прессман, подлечившись после Ирака, объявил о создании Ассоциации русскоязычных ветеранов американской армии. Молодым ветеранам, которые приходят к нему, он объясняет, что не надо стесняться внимания прессы: мол, "наша служба в Ираке — это благодарность Америке, а внимание прессы — благодарность Америки нам". Правда, рассказывать о том, как в госпитале после ранения его лично благодарил президент Джордж Буш-младший, Алексей все же стесняется. Русские американцы еще не настолько раскрепостились, чтобы воевать за свободу в розовых трусах.
Кирилл Белянинов,
Нью-Йорк
Захария Бойд едва успел застегнуть бронежилет и натянуть каску. На остальное времени не было. Так что очередную атаку талибов он отбивал, не обращая особого внимания на оказавшегося рядом фотокорреспондента агентства "Ассошиэйтед Пресс" и на то еще, что самым заметным элементом его боевого гардероба оказались торчащие из-под бронежилета ярко-розовые семейные трусы с надписью "Я люблю Нью-Йорк".
Этот снимок потом обошел все газеты. Солидная "Нью-Йорк таймс" поместила фото солдата в нижнем белье на первую полосу, а министр обороны США Роберт Гейтс заметил, что искренне завидует мужеству специалиста (нижний чин, следующий за рядовым) Бойда, который внес свою лепту в создание психологического оружия нового типа.
— Да какой уж там героизм!— отмахивается рядовой Марк Бронфман, прослуживший несколько месяцев в той самой афганской провинции Кунар, где фотограф снял специалиста Бойда.— Там война идет, и если пошла стрельба, главное — побыстрее занять позицию. А успел ты надеть форму или нет — дело десятое. В Афганистане вообще на внешний вид не обращают внимания: и форму с дырками носят, и противоблошиные собачьи ошейники надевают, чтобы хоть как-то избавиться от насекомых, которых полно в каждой койке.
Марку Бронфману 23 года. Четырнадцать он прожил в Петербурге, шесть — в Бостоне. И почти три года — в армии Соединенных Штатов.
— Я, в общем-то, в армию никогда и не собирался. Мама говорила, что мы уехали из России в том числе и потому, чтобы меня в армию не забрали,— объясняет он.— Школу окончил в Бостоне, учиться дальше не очень хотелось, а работы особой не было: так, подрабатывал в супермаркете. А тут двое моих друзей решили записаться в армию. Я и пошел, за компанию. Просто посмотреть, что это такое...
Марк подписал контракт на четыре года. После курса начальной подготовки, который он очень по-русски называет учебкой, попал в 10-ю Горную дивизию, базировавшуюся в Форт-Драме, на самом севере штата Нью-Йорк.
— У этой дивизии особая репутация. Считается, что именно из Форт-Драма чаще всего отправляют в горячие точки,— говорит Марк.— Буквально через месяц после прибытия все мои сослуживцы разъехались: кто в Косово, кто в Ирак... Еще в Кувейт отправляли. А я попал в Афганистан.
Капитан, который не стал генералом
Сколько ребят из стран бывшего СССР стали солдатами армии Соединенных Штатов, точно не знает никто. Наверное, где-то в архивах Пентагона есть полный список военнослужащих с точным указанием стран их рождения, но дежурный офицер пресс-службы военного ведомства США искать такой список наотрез отказался.
— Для нас неважно, где — в России или Колумбии — родился человек, подставляющий сейчас свою голову под пули,— довольно неприветливо отрезал он и настоятельно посоветовал в следующий раз задавать вопросы поконкретнее.
Точно так же в Пентагоне опровергли все слухи о наборе в армию США ветеранов боевых действий в Афганистане и Чечне. Дежурный офицер заметил, что, во-первых, они вряд ли подошли бы по возрасту, а, во-вторых, иностранный опыт редко востребован в американских подразделениях:
— После начала операции в Афганистане к нам действительно обращались и советские ветераны, но мы даже не могли официально ответить на их письма: в США нет подразделений вроде Французского Иностранного легиона, так что иностранцев на военной службе просто не может быть.
Тем не менее президент благотворительного фонда Be Proud Раиса Чернина уверена, что в одном Нью-Йорке живут сейчас несколько сотен русскоязычных ветеранов боевых действий.
— Я в Америке больше 30 лет и могу точно сказать, что ни в 80-е, ни в 90-е мальчики из русской общины в армию особенно не стремились,— уверяет она.— Обычно подписывали контракт, чтобы армия оплатила учебу в колледже, чтобы скорее получить вид на жительство или просто легализоваться в стране. Все изменилось после терактов 11 сентября 2001 года. Это был настоящий шок, тогда очень многие всерьез решили, что пришло время защищать страну, в которой они живут.
Рядовой Бронфман с ней не согласен. По его словам, патриотические настроения далеко не на первом месте.
— Я по нашей учебке сужу: у нас было двое ребят из России, один — с Украины, еще двое — из Белоруссии. Так вот, двое, включая меня, пошли, скажем так, за компанию. Тут и деньги платят, и потом для карьеры полезно иметь в личном деле запись о службе в армии. Третий хотел мир посмотреть. А у остальных причина самая банальная: хотелось поскорее получить вид на жительство, а потом и американский паспорт. Армия — это самый быстрый, хоть и рискованный путь к документам.
Впрочем, ту же Раису Чернину, известную в Бруклине активистку русской общины, мотивы, по которым дети новых иммигрантов надевают военную форму, не слишком волнуют. Фонд Be Proud, название которого можно перевести, как "Гордись", занимается ветеранами уже шестой год. Проводит благотворительные мероприятия, собирает деньги, отправляет в Ирак и Афганистан посылки.
— Мы не осуждаем и не поддерживаем эти войны, мы просто помогаем нашим мальчикам,— объясняет Раиса.— Это же дети совсем: они идут в армию сразу после школы. И, несмотря на свою форму, все равно остаются русскими. Им легче со своими, и настоящие друзья у них тоже из бывшего Союза. Ну вот, например, у нас среди ветеранов есть рядовой американской морской пехоты Павел Морозов. Американцам бывает сложно объяснить, почему при упоминании его имени наши начинают улыбаться. А если серьезно, то среди этих ребят есть настоящие герои. Капитан спецназа Михаил Тарлавский, родившийся в Риге и погибший в Ираке, стал первым представителем нашей общины, удостоившимся высшей воинской почести в США — его похоронили на Арлингтонском национальном военном кладбище.
Родители Тарлавского перебрались в Америку еще в 1979-м. После школы Михаил начал службу в Национальной гвардии, получил военную стипендию, окончил университет. Согласно контракту, если армия платит за учебу, то выпускник обязан вернуть долг, так что вместе с дипломом о высшем образовании Тарлавский получил и погоны второго лейтенанта пехоты США. Служил в Корее и на Гавайях.
В составе 1-го батальона 5-й авиагруппы Сил специального назначения воевал в Афганистане. Потом в Ираке. Его группа была одной из первых, вступивших, как написали потом в официальных документах, "в непосредственный огневой контакт с противником". Высшие награды страны — две Серебряные звезды за исключительное мужество, и три Бронзовые. Он хотел дослужиться до генерала, поэтому не раздумывая принял предложение еще раз вернуться в Ирак. Капитан спецназа Тарлавский погиб 12 августа 2004 года в Эн-Наджафе.
Они тоже сражались за Родину
По случайному совпадению фонд Раисы Черниной провел первое официальное мероприятие с участием русскоязычных ветеранов в тот самый день, когда на Арлингтонском кладбище хоронили капитана Тарлавского. В Бруклинской мэрии чествовали молодых ребят в американской военной форме, торжественно зачитывали список: Андрей Маринович, Алексей Прессман, Майк Черняк, Даниил Гинзбург, Евгений Гуревич, Петр Капитонов, Виталий Крыжановский, Денис Красильщиков, Руслан Матвеев, Сергей Пащенко, Алекс Мерзляк, Константин Парадизов, Артем Непомнящий, Дмитрий Тлин, Сергей Тимофеев, Андрей Барановский, Виталий Зеликов...
— Тогда пришли многие нью-йоркские политики, приветственные письма прислали вице-президент Дик Чейни, сенаторы Хиллари Клинтон и Джон Маккейн,— рассказывает Раиса Чернина.— Для нас это было важно: знаете, такое официальное признание русской общины политическим истеблишментом. А ребятам — страшно неловко. Они поначалу и идти не хотели, а потом все время стеснялись, когда им аплодировали.
О войне "русские" ветераны говорить и правда не любят. Сержант морской пехоты Алексей Прессман, потерявший в Ираке ногу, о своем ранении рассказывает так:
— Я получил ранение, когда мы ехали в Багдад, чтобы забрать медицинский инвентарь. Дорога два часа, вышли на перекур, и я сразу наступил на мину. Мне оторвало левую ступню, ну и покромсало чуть-чуть... Ребята дотащили до машины. С нами был медик, но у него не было даже болеутоляющих. Вызвали вертолет, он через час прилетел, вкололи обезболивающие и привезли в полевой госпиталь в Багдаде. Там сделали первую операцию... После этого — в Штаты, там положили в хороший госпиталь, один из лучших, и уже там сделали еще три операции.
Прессман приехал в Америку из Минска, когда ему было 17. А через два года завербовался в армию, хотя не успел даже получить вида на жительство.
— Поначалу было тяжело, потому что было плохо с английским... Но, конечно, все помогали. В Ирак я попал где-то в мае 2003-го. Страха не было, просто было патриотическое настроение, что мы едем защищать страну... Мы поехали с ребятами, с которыми я давно служил, плюс пара русских друзей у меня там была. Просто едешь с теми, кого знаешь.
Проблема "национальных землячеств", знакомая каждому, кто служил в Советской или Российской армии, Америке неизвестна. Алексея Прессмана, например, после ранения вынес чернокожий солдат. Но том, что и в американской армии выходцы из стран бывшего СССР стараются держаться вместе, говорят почти все ветераны.
Фонд Раисы Черниной решал проблему интеграции по-своему: в ресторане "Националь" на Брайтон-Бич был организован сбор посылок в действующую армию. Перед этим несколько недель подряд рассылали письма местным бизнесменам, просили помощи у членов городского совета Нью-Йорка, публиковали объявления о сборе вещей и продуктов в местных газетах, покупали рекламные блоки в эфире русскоязычных телеканалов.
— В конце концов мы стали отправлять по 100 посылок в неделю. И не только для наших. Обычно пять собирали для американцев, одну — для кого-то из наших мальчиков,— рассказывает Раиса.— Собирать их приходили и депутаты городского совета, и мамы солдат. Нашим посылали семечки, русские конфеты, варенье, пряники, в общем, все, к чему ребята привыкли дома. Правда, мамы иногда потихоньку наливали водку в пакеты из-под сока, но все делали вид, что этого не замечают.
Проблем у фонда Be Proud хватает и без контрабандной водки. По словам Раисы Черниной, при том что в Америке сотни государственных и общественных организаций занимаются оказанием помощи ветеранам, "русские солдаты" со своими бедами предпочитают обращаться к своим. Странное дело, но проблемы у них очень похожи на те, с которыми столкнулись в свое время их бывшие соотечественники, отвоевавшие свое в Афганистане или Чечне: маленькие пенсии по инвалидности, жилье, деньги на образование. Многие хотят устроиться в полицию, но это непросто.
— Мы не можем решить всех проблем, но, думаю, что главное мы все же сделали,— считает Чернина.— Понимаете, русские ветераны никогда не участвовали в торжественных мероприятиях. Старики, воевавшие в Великую Отечественную, обязательно надевают награды и 9 Мая, и в американский День ветеранов, а молодые этого просто стеснялись. Но несколько лет назад мы добились того, чтобы одну из улиц недалеко от Брайтон-Бич переименовали в честь наших мальчиков. И хотя это стоило нам обвинений в том, что мы поддерживаем президента Буша и войну в Ираке, своего мы добились: улица теперь называется "Героев операции "Иракская свобода"".
Марк Бронфман говорит, что его сослуживцы, уже демобилизовавшись из армии, крайне редко надевают боевые награды просто потому, что настроения в обществе сильно изменились за последние годы:
— В 2001-м, после 11 сентября, американские флаги висели на каждом доме. И после начала войны в Ираке желтые банты — символ поддержки воюющей армии — можно было увидеть на каждой второй машине. Сейчас это скорее исключение из правила. Америка изменилась, и эта война крайне непопулярна, особенно в больших городах. Да и в русской общине, по крайней мере у нас, в Бостоне, меня не раз спрашивали, зачем я решил потратить несколько лет жизни на службу... Мол, можно было бы и бизнесом каким-то заняться.
А сержант Алексей Прессман, подлечившись после Ирака, объявил о создании Ассоциации русскоязычных ветеранов американской армии. Молодым ветеранам, которые приходят к нему, он объясняет, что не надо стесняться внимания прессы: мол, "наша служба в Ираке — это благодарность Америке, а внимание прессы — благодарность Америки нам". Правда, рассказывать о том, как в госпитале после ранения его лично благодарил президент Джордж Буш-младший, Алексей все же стесняется. Русские американцы еще не настолько раскрепостились, чтобы воевать за свободу в розовых трусах.
Кирилл Белянинов,
Нью-Йорк
