Достаточно распространено было мнение, что Власов – это только немецкий пропагандный трюк.
Был ли генерал Власов – подставное лицо или подлинный возглавитель Русского Освободительного Движения?
Что же на самом деле представляла собой Русская Освободительная Армия – РОА? Те, кто пошел с ген.Власовым это – «немецкие наймиты», «шкурники», «предатели родины» или честные русские патриоты?
К сожалению, все эти вопросы существуют и, говоря о духовном облике ген. Власова, от них нельзя просто отмахнуться.
«Первоначально Власовское движение было задумано немцами как чисто пропагандная акция», пишет один из историков Власовского Движения. Он же сам, в другом своем труде, говорит: «Неправильно думать, что Русское Освободительное Движение создано немцами. РОД возникло стихийно и немцы только пытались использовать его в своих интересах». Значит ли это, что автор сам себе противоречит? Отнюдь нет. Можно было бы только оспаривать употребление им слова «первоначально», ибо мы могли наблюдать ряд подобных явлений, возникавших одновременно в разных местах.
Если рассматривать процессы, происходившие в Советском Союзе и перед и во время Второй мировой войны, то вряд ли горсточка русских, собранная немцами в зданиях немецкого «Оберкоммандо дер Вермахт» в Берлине на Викториа штрассе имеет право на «первоначальность» Власовского Движения.
Глубоко был прав А.Казанцев, когда писал: «Начинать или не начинать дело было нельзя, этого никто не решал и никто его к жизни не вызывал – оно началось само по себе в тысячах разных мест в первые же дни вторжения немецких армий в Россию. Начавшее формироваться потом, после опубликования Манифеста, начавшее принимать организационные формы, Движение было только завершением тех процессов, которые начались в первые дни войны и проявление которых обусловлено и вызвано самим советским строем».
М.Китаев утверждал, что основной чертой, определяющей Власовское Движение, было:
«... его массовость и его народность. Массовость – это означает, что идеи власовского движения являются выражением стремлений большинства народов России. Народность – это значит, что эти идеи одинаково близки всем основным социальным группам: рабочим, крестьянам и интеллигенции. Эти утверждения не есть просто слова, нанесённые на бумагу. Власовское движение с его первого шага характеризует стихийный и бурный рост присоединяющихся к нему последователей. В течение первых же месяцев своего существования, несмотря на множество различных групп, союзов, партий и т. д., власовское движение завоёвывает абсолютное большинство среди миллионов остовцев, военнопленных и населения занятых немцами областей. Это было, именно, движение, а не партия».
Трагический для Германии исход войны становился очевидным для многих представителей немецкого военного командования. События на фронте открывали глаза на подлинное положение вещей и на подлинный облик противника. Слова фельдмаршала Браухича, что Россию можно победить только Россией же, стали символом для прозревших немцев.
Когда ген.Власов, награждённый самим Сталиным спаситель Москвы, чьё имя ставилось рядом с именем маршала Жукова, оказался немецким военнопленным, т. е. стал доступен для ведения с ним переговоров, среди немецкого военного командования стали говорить: «Мы нашли русского де Голля».
Высокий, широкий в плечах, худощавый генерал с умным лицом, проницательными и спокой-ными глазами, не забывался людьми, видевшими его.
«Ряд американских корреспондентов интервьюировали ген.Власова в его штабе под Москвой, 17-го дек. 1941 г.... Они все описывали его сильным, высоким, имеющим вид человека занимающегося наукой, в очках; они все также отмечали на его уверенность в окончательной победе».
К числу таковых принадлежит Ларри Лесюр – корреспондент Columbia Broadcasting System (CBS) и французская журналистка Ева Кюри, ко-торая писала, что ген. Власов:
«... подходил к каждому вопросу с чисто военной точки зрения. Он с глубоким уважением говорил о Наполеоне и считал совершенно неосновательным сравнивать его с Гитлером. Ей было очень приятно узнать, что он был знаком со взглядами Шарля де Голля на современную военную науку и что он уважал генерала Гудериана, против которого воевал. При прощании последние слова Власова Еве Кюри были: «Моя кровь (жизнь) принадлежит моей Родине.»
Внешний облик ген. Власова, гармонировавший с его внутренней убежденностью, которая передавалась слушающим его, дополнялся независимостью, совершенно поразительной в его положении военнопленного.
«Он (Власов) производил впечатление человека прямого, писал немецкий ген.Гелен, на которого можно положиться. Твёрдый и ясный голос дополнял его речь, которая обнаруживала человека тонкого ума. Превыше всего о его недюжинных военных способностях свидетельствовали бои под Киевом и Москвой».
Его, как личность, и позицию начатого им дела очень живо передают нижеприведенные воспоминания его первых сотрудников:
«... попав на Викториа-штрассе, мы ждали и требовали встречи с ген.Власовым. Встреча зависела не только от нашего желания. В окно были вделаны массивные решетки, и, хотя Власов находился в том же доме, попасть к нему было нельзя, так как все двери находились под замками, а у входа помеща-лась многочисленная немецкая вахта, примерно, из расчёта один солдат на одного пленного.
Генерал Власов собрал нас в редакционной ком-нате. При встрече присутствовал немецкий офицер, представитель ОКВ, капитан Ш., отлично владевший русским языком. Генерал Власов говорил негромко, спокойно и, как всегда, очень искренно.
– Вы не думайте, что это только пропагандная штучка. На такое дело я не стал бы вас звать. Мы начинаем большое дело, святое. Они – он кивнул в сторону немецкого офицера – думают ограничиться пропагандой. Пускай думают, что хотят. Я ничего не хочу скрывать и камня за пазухой у меня нет. Нет, – проговорил он после паузы, задумчиво, – тут одной пропагандой не ограничиться. – И, внезапно подавшись в нашу сторону, сказал весело и энергично: так или не так я говорю? – так. То-то и оно-то. Они, – генерал Власов подчеркнул это презрительно иро-ническое «они» и снова кивнул в сторону немецкого офицера, – меня часто спрашивают, какие гарантии я могу дать, что, получив оружие, не поверну его против немцев? А я отвечаю: лучшая гарантия – ваше собственное честное поведение по отношению к нам, русским. Что значит честное, объяснять не стоит: сами должны знать. А иначе лучше мне оружия не давайте, обязательно поверну против вас, немедленно поверну при первой же; подлости с вашей стороны»!
Другой из его первоначальных сотрудников, А. Казанцев, пишет:
«С появлением Власова в нашем заключении для нас, общающихся с ним, стало как-то сразу все на свои места. И не только у нас, в нашей маленькой лаборатории, но и – мы это чувствовали, – во всём большом антикоммунистическом русском мире. Было ясно, что если будет когда-то, так называемая русская акция, в форме ли создания национального русского правительства, или какого-то другого начинания, во главе его стоять будет только он (Власов)...».
Конечно, не все и не всегда одинаково положительно высказывались о ген.Власове. Например, И.А.Курганов вынес сдержанное впечатление от его первой встречи с ген.Власовым. В своих берлинских записках (рукопись) он пишет: «На другой день я встретился с ген.Закутным и он сразу же спросил: ну, как? Неважно, Димитрий Ефимович, неважно. Конечно, Власов теперь наше знамя. Без этого знамени нет армии и нет надежды. Но надо его окружить действительно серьёзными, честными государственно-мыслящими людьми. Спа-сение только в этом, только в окружении. Старайтесь повлиять на подбор такого окружения...»
Для того времени было характерно, что люди были готовы второстепенное подчинять главному. Чувство необходимости совместного труда ради спасения России было сильнее личных амбиций. Благодаря этому была сплоченность. Общее дело шли делать не только безоговорочно положительно оценивающие ген.Власова, но и критически к нему относящиеся.
У ген. Власова было много таких поступков, которыми восхищались абсолютно все и за которые были ему бесконечно благодарны.
Они диктовались свойственной ген.Власову исключительной независимостью, совершенно невероятной для условий войны и оккупации. Так, например, выступая в Риге, он открыто отклонил предложение перевода его речи на немецкий язык, заявив, что говорит для русской аудитории. Так он поступил в присутствии штаба немецкого коман-дования, сидевшего в партере театра чуть не в полном составе. Это было летом 1943 года, когда он объезжал северный участок фронта и оккупированные русские земли. Поездка эта сопровождалась такими массовыми выражениями к нему народной любви и доверия, а он так поднимал в народе уверенность в собственные русские силы, что это произвело переполох в немецких кругах. Поездка была прервана и ген.Власов возвращён в Берлин и переведён на положение вроде домашнего ареста.
Поступков, слов, заявлений в духе приведённо-го выше случая, было много. Они говорят не только о мужественной независимости пленного генерала. Они говорят и о большем. О том, что у Власова и Гитлера были разные цели. Они не могли бы идти вместе даже если бы один из них этого захотел. Однако, у них был общий враг.
Всё это взятое вместе делало для ген.Власова вопрос о переходе на сторону врага вопросом нелепым, просто несуществующим. С ним происходило другое: попав в немецкий плен ген.Власов вскоре убедился, что он попал к своим, волею судеб находящимся в стане врага. Был только один вопрос: как нам, русским, действовать, находясь между коммунистическим молотом и национал-социалистической наковальней.
«Власов и миллион его последователей никогда не принимали нацистскую доктрину и никогда не обещали служить интересам Гитлера после войны».
Эти слова не следует понимать в смысле малодушного или дипломатического умалчивания. Нет. Не только на словах, но в самых основных документах КОНРа, как Пражский Манифест и многие другие, говорится о самобытном устройстве политического будущего России, о том, что немецкая помощь принимается только на условиях не ущемляющих интересы России и т.д.
В этом смысле характерен первый приказ ген. Власова в качестве Главнокомандующего Воору-женными Силами КОНРа:
«Ставка – 28 января 1945 года. § I. Сего числа Фюрер Великогермании передал мне, и я вступил в командование Военными Силами Комитета Освобождения Народов России».
«Воля Народа», от 28 января 1945 года.
Не сказано: назначил или утвердил, а «передал» – факт, устанавливающий должное, т. е. передачу по назначению того, что не принадлежит немец-кому Фюреру. Передача лицу, имеющему на то право, русскому генералу, который и говорит: «я вступил в командование».
Не сказано: благодарю. За что можно благодарить убившего миллионы наших людей. Не сказано: прошу. Он сам должен дать нам нужное если хочет остаться жив.
Такова была независимая позиция ген.Власова и возглавляемого им КОНРа, людей, находящихся в немецком плену и вставших на дело спасения своего отечества.
Именно потому, что ген.Власов думал и чувствовал вместе с русским народом и как русский народ, дело Освободительного Движения и стало Власовским Движением. Определение ген. Власо-ва «русским де Голлем» очень метко. Он был таковым, и как за таковым, за ним шли массы.
Здесь, может быть, уместна параллель: если по ту сторону фронта «Анна всея Руси» – Ахматова, была устами стона нашего народа: «... И если зажмут мой измученный рот, которым кричит стомильонный народ», то такими же устами, выра-жающими народные чаяния по эту сторону фрон-та, являлся ген. Власов. Вот его слова:
«Ни Сталин, ни большевизм не борются за Россию... Дело русских, их долг – борьба против Сталина, за мир, за Новую Россию. Россия – наша! Прошлое России – наше! Будущее России – тоже наше!
Многомиллионный русский народ всегда на протяжении своей истории находил в себе силы для борьбы за свое будущее, за свою национальную независимость. Так и сейчас не погибнет Русский народ, так и сейчас он найдет в себе силы, чтобы в годину тяжелых бедствий объединиться и свергнуть ненавистное иго, объединиться и построить новое государство, в котором он найдет свое счастье».
Не идеями одного какого-нибудь человека или какой-либо группы, а тем более, не нашими врагами во время Второй Мировой войны – немцами, могло быть создано Власовское Движение. Движение, в котором участвуют миллионы людей, не ради, а вопреки личной выгоде, просто не могло быть кем-то искусственно создано. Такое феноменальное явление может быть только проявлением народного инстинкта – надличного народного сознания.
«... Эти люди, пережившие на своей шкуре 24 го-да коммунистического счастья, уже в 1941-м знали то, что не знал ещё никто в мире: что на всей планете и во всей истории не было режима более злого, кровавого и вместе с тем более лукавоизворотливого, чем большевистский, самоназвавшийся «советским». Что ни по числу замученных, ни по вкоренчивости на долготу лет, ни по дальности замысла, ни сквозной унифицированной тоталитарностью не может сравниться с ним никакой другой земной режим, ни даже ученический гитлеровский, к тому времени затмивший Западу все глаза. И вот – пришла пора, оружие давалось этим людям в руки – и неужели они должны были смирить себя, дать большевизму пережить свой смертельный час, снова укрепиться в жестоком угнетении – и только тогда начинать с ним борьбу? Нет, естественно было повторить приём самого большевизма: как он сам вгрызся в тело России, ослабленное первой мировой войной, так и бить его в подобный же момент во Второй».
А. Солженицын. Архипелаг ГУЛАГ. И-во ИМ-КА-ПРЕСС. Париж 1975 г. Том III, стр. 31.
Однако, первоосновой Освободительного Движения была вера не в силу оружия, но в силу идеи. Сознание, что в идее, несущей свое русское понимание устроения жизни без интернационала и без немцев – наше единственное спасение, было всеобщим. Это было не что-то «выдуманное» там, где-то на Западе, а потому неизвестно, как его вос-примет русский народ в целом, а то своё собственное, что выражает волю всего народа. Это убеждение было в душе каждого власовца. Никто не хотел поднять руку на брата. Все горели верой в соединение разделённых фронтом людей.
Всё высказанное можно суммировать следующим положением: основной политической идеей, платформой Русского Освободительного Движения было то, что созрело в глубине духа его участников – народа, прошедшего горнило страданий от попытки насильственной его переделки на коммунистический лад. Создать из русского некоего нового «советского» человека так и не удалось. Народ устоял в этой борьбе за свой внутренний облик и остался самим собой. Как только народ оказался вне советского давления, он стал проявлять свои чаяния, мечты, свои представления об основах устроения будущей государственной жизни свободной России.
Народ, многострадальный русский народ и только он породил Власовское Движение.
Коротко это выражено фразой ген.Власова: «Наша идея победит, ибо она близка русскому народу!»
Источник
Биография Де Голля (особенно примечателен период создания движения Сопротивления в Лондоне). Сравните его с упортством в создании РОА Власовым и его отстаивании своего независимого положения.
